Диагностика и лечение неалкогольной жировой болезни печени у пациентов с сахарным диабетом типа 2: современный взгляд на проблему

РезюмеВ статье представлен анализ современных данных литературы, посвященных клиническим аспектам диагностики и лечения неалкогольной жировой болезни печени (НАЖБП) у пациентов с сахарным диабетом типа 2. Приводятся данные об эффективности метаболической терапии НАЖБП с использованием таурина. Антиоксидантное, метаболическое и гепатопротективное действие препарата нашло подтверждение в целом ряде клинических и экспериментальных исследований.

Ключевые слова:неалкогольная жировая болезнь печени, сахарный диабет типа 2, таурин

Эндокринология: новости, мнения, обучение. 2016. № 3. С. 37-45.

Втечение двух последних десятилетий распростра­ненность неалкогольной жировой болезни печени (НАЖБП) непрерывно растет. В настоящее время НАЖБП является одной из основных причин хронического синдрома цитолиза и самым распространенным заболева­нием печени во всем мире. Согласно прогнозам экспертов, к 2020 г. НАЖБП станет основной причиной транспланта­ции печени во всем мире [1].

В США и западных странах от этого заболевания страдает около 20% населения, в восточных странах НАЖБП поражает от 12 до 24% общей популяции [2].

Согласно результатам наблюдательного исследования DIREG (2007), в России около 27% обратившихся пациентов имели жировую дегенерацию печени [3].

Поскольку механизмы развития НАЖБП патогенетически тесно связаны с нарушениями углеводного и жирового мета­болизма, распространенность заболевания у пациентов с по­добными нарушениями существенно отличается от таковой в общей популяции. Так, у людей с ожирением частота вы­явления НАЖБП достигает 90% [4], у пациентов с сахарным диабетом типа 2 (СД2) - 70% [5].

Дополнительными факторами, увеличивающими риск развития жировой дегенерации печени, являются пожилой и старческий возраст, мужской пол, этническая принадлеж­ность к латиноамериканской расе, гипертриглицеридемия, прием ряда лекарственных препаратов (глюкокортикоидов, нестероидных противовоспалительных средств, синтетиче­ских эстрогенов, тетрациклинов и др.), синдром мальабсорбции, липодистрофии и др.

Тем не менее реальная распространенность НАЖБП не может быть оценена в связи с отсутствием точных неинвазивных методов диагностики [6].

Сахарный диабет типа 2 и неалкогольная жировая болезнь печени

Как было указано, у пациентов с СД2 более высокий риск развития НАЖБП, неалкогольного стеатогепатита и фибро­за/цирроза печени, чем у пациентов без нарушений углевод­ного обмена [7].

Более того, есть и обратная связь: в исследовании 2016 г. подтвержденный диагноз НАЖБП был ассоциирован с достоверным увеличением вероятности развития СД2 (р<0,001) [8]. Согласно результатам другого наблюдения, НАЖБП была независимым предиктором развития СД2 в те­чение 7-летнего периода [9].

Cмертность у пациентов с НАЖБП и СД в 3 раза превы­шает таковую у лиц с НАЖБП без диабета [10].

Интересно, что у пациентов с СД2 есть взаимосвязь меж­ду показателями гликемии и активностью стеатогепатита. Согласно результатам японского исследования 2014 г., ухуд­шение гликемического контроля напрямую коррелировало с выраженностью фиброза печени [11].

C-уществует немало подтверждений тому, что НАЖБП вне зависимости от наличия СД2 и/или метаболического син­дрома является независимым фактором риска развития сер­дечно-сосудистых заболеваний [12, 13]. По всей видимости, эта взаимосвязь обусловлена увеличением продукции проатерогенных медиаторов (С-реактивного белка, фибриноге­на и ингибитора активатора плазминогена 1) в патологиче­ски измененной ткани печени [13].

Так, в исследовании, продлившемся 6,5 года и включав­шем около 2000 пациентов, НАЖБП приводила к двукратно­му увеличению риска сердечно-сосудистых событий незави­симо от наличия других факторов риска [13].

Согласно данным Ekstedt и соавт., риск смерти у лиц с НАЖБП за 14-летний период наблюдения в 2 раза превы­шает таковой в общей популяции [14].

Таким образом, НАЖБП тесно связана с СД2, отягощает течение последнего и существенно увеличивает сердечно­сосудистые риски у данной категории пациентов.

Этиология и патогенез НАЖБП является хроническим, непрерывно прогресси­рующим заболеванием и включает целый спектр состояний, связанных с жировой дегенерацией печени: от стеатоза до стеатогепатита и цирроза [15].

Основной гипотезой развития НАЖБП в течение многих лет является теория двух ударов. Первый удар: инсулинорезистентность, синтез избыточного количества триглицеридов в печени, избыточное образование и повышенное окис­ление свободных жирных кислот и, как следствие, развитие стеатоза печени [16]. Второй удар: усиление перекисного окисления липидов, активация окислительного стресса с на­коплением активных форм кислорода и повышение продук­ции провоспалительных цитокинов [17].

Патогенетически развитие НАЖБП тесно связано с мета­болическим синдромом и СД2. Одним из ключевых нарушений в обоих случаях является инсулинорезистентность, которая в свою очередь приводит к нарушению печеночной продук­ции глюкозы и обмена липидов в печени [18] (см. рисунок).

Следует отметить, что повышение уровня глюкозы обеспе­чивает дополнительный субстрат для синтеза триглицеридов в печени. Этому также способствует нарушение образования липопротеинов очень низкой плотности, сопровождающее состояние инсулинорезистентности. Есть также сведения, что важную роль в патогенезе НАЖБП играет нарушение микробного сообщества в толстой кишке.

НАЖБП характеризуется повреждением гепатоцитов, воспалением и фиброзом печеночной ткани, которые за­кономерно ведут к циррозу, печеночной недостаточности и развитию гепатоцеллюлярной карциномы [19].

Скрининг

В настоящее время проведение скрининговых обсле­дований, направленных на выявление НАЖБП у пациентов с СД2, признано нецелесообразным. Обследование иници­ируют только при повышении печеночных трансаминаз или других признаков заболевания печени [20].

Для выявления кандидатов на биопсию печени среди лиц с ожирением существует несколько общепринятых шкал, од­ной из них является шкала HAIR (акроним Hypertension, AlT и Insulin Resistance).

Данный счетный инструмент используется у лиц с индек­сом массы тела (ИМТ)≥35 кг/м2, при этом оцениваются сле­дующие параметры:

1) гипертония - 1 балл;

2) АЛТ>40 ммоль/л - 1 балл;

3) индекс инсулинорезистентности >5,0 - 1 балл.

Наличие 2 признаков указывает на 80-процентную веро­ятность НАЖБП, выявление 3 признаков подтверждает диа­гноз НАЖБП [21].

Шкала BAAT используется для определения необходимо­сти биопсии печени у лиц с отклонениями в лабораторных показателях печеночной функции.

Исследуемые параметры:

1) ИМТ≥28 кг/м2 - 1 балл;

2) возраст ≥50 лет - 1 балл;

3) уровень AЛТ≥2 норм - 1 балл;

4) содержание триглицеридов ≥1,7 ммоль/л (150 мг/дл) -1 балл.

Оценка 0-1 позволяет с высокой степенью достоверно­сти исключить септальный фиброз или цирроз печени [22].

Индекс стеатоза печени (FlI - fatty liver index) был разработан G. Bedogni и соавт. [23].

FlI рассчитывается по формуле:

FlI = (е0,953 × loge (триглицериды) + 0,139 × (ИМТ) + 0,718 × loge (ГГТП) + 0,053 × (окружность талии) - 15,745)/ (1 + е0,953 × loge (триглицериды) + 0,139 × (ИМТ) + 0,718 × loge (ГГТП) + 0,053 × (окружность талии) - 15,745) × 100, где ИМТ - индекс массы тела, ГГТП - гамма-глютамилтран-спептидаза.

Результат от 30 до 60 указывает на высокую вероятность наличия НАЖБП.

Индекс стеатоза является точным инструментом оценки риска НАЖБП у пациентов с нарушениями углеводного обме­на, что подтверждают результаты недавних исследований [1].

Шкала оценки фиброза при неалкогольной жировой болезни печени (NAFlD fibrosis score)

Показатель рассчитывается по формуле:

-1,675 + 0,037 - возраст (годы) + 0,094 - ИМТ (кг/м2) + 1,13 × гипергликемия натощак (или СД (При наличии одного из вариантов нарушения углеводного обмена индекс равен 1, в противном случае - 0.)) + 0,99 × АСТ/АЛТ - 0,013 × количество тромбоцитов 109/л) -0,66 × альбумин (г/дл), где ИМТ - индекс массы тела, АСТ - аспартатаминотрансфераза, АЛТ - аланинаминотрансфераза.

Значение индекса фиброза 1,455 и ниже позволяет ис­ключить наличие выраженного фиброза печени, показатель >0,676 свидетельствует в пользу F3 стадии фиброза [24].

Клиническая картина

Чаще всего НАЖБП протекает бессимптомно, однако у части пациентов могут отмечаться общая слабость, повы­шенная утомляемость, боль или ощущение тяжести в правом подреберье. Признаки портальной гипертензии возникают только на стадии цирроза.

Диагностика НАЖБП - это, как правило, диагноз-исключение. В пер­вую очередь при диагностике НАЖБП необходимо исклю­чить пациентов с избыточным потреблением алкоголя.

Лабораторное исследование

Развитие НАЖБП сопровождается увеличением содер­жания печеночных ферментов [25], активность которых тес­но связана с плазменными уровнями ингибитора активатора плазминогена 1 [26].

Наиболее характерным лабораторным проявлением не­алкогольного стеатогепатита является умеренное повыше­ние (не более 4 раз от верхней границы референсного ин­тервала) АЛТ и/или АСТ.

Однако уровни трансаминаз не позволяют определить стадию и степень активности заболевания. Их использова­ние ограничено рутинной диагностикой жировой дегенера­ции печени [27].

При прогрессировании болезни отмечаются лаборатор­ные признаки, характерные для цирроза печени: гипоальбуминемия, гипербилирубинемия, тромбоцитопения.

Развитие НАЖБП сопровождается также повышением уровня триглицеридов и снижением уровня холестерина липопротеинов высокой плотности.

Состояние инсулинорезистентности подтверждают опре­делением глюкозы и инсулина натощак с последующим рас­четом индекса инсулинорезистентности (Homeostasis model assessment: insulin resistance - HOMA IR).

Ультразвуковое исследование

Ультразвуковое исследование (УЗИ) органов брюш­ной полости - самый простой и наиболее часто использу­емый метод диагностики НАЖБП в реальной клинической практике. У этого метода целый ряд преимуществ: низ­кая стоимость, высокая доступность, отсутствие лучевой нагрузки.

Ультразвуковыми признаками НАЖБП являются гепатоспленомегалия, гиперэхогенность паренхимы печени, нечет­кость сосудистого рисунка и косвенные признаки формиро­вания портальной гипертензии.

Тем не менее у УЗИ есть ряд ограничений: 1) с его помо­щью невозможно определить стадию НАЖБП; 2) точность об­следования зависит от квалификации врача УЗ-диагностики; 3) у лиц с выраженным ожирением визуализация органов может быть затруднена [28].

В настоящее время получила широкое распростране­ние модификация метода: ультразвуковая эластография печени. Однако и ее применение у людей с ожирением ограничено.

Компьютерная томография печени

При проведении компьютерной томографии на наличие НАЖБП указывают следующие признаки:

снижение рентгенологической плотности печени на 3-5 HU;

снижение рентгенологической плотности печени от­носительно плотности селезенки;

повышение плотности внутрипеченочных сосудов по сравнению с плотностью печеночной ткани.

Компьютерная томография печени не превосходит УЗИ по точности диагностики НАЖБП [29].

Пункционная биопсия печени

Пункционная биопсия печени является "золотым стан­дартом" диагностики НАЖБП.

Данный метод позволяет определить стадию заболе­вания, степень активности неалкогольного стеатогепатита и определить прогноз заболевания.

Однако широкое использование данной диагностиче­ской опции ограничено инвазивным характером процедуры, возможностью ошибок и осложнений.

В число показаний к биопсии печени входят: 1) призна­ки фиброза печени по данным эластометрии; 2) отсутствие положительной динамики печеночных проб, несмотря на успешное снижение массы тела у лиц с ожирением; 3) немо­тивированная слабость у пациентов с признаками жирового гепатоза [27].

Лечение

Модификация образа жизни

Основным методом лечения и профилактики НАЖБП яв­ляется достижение и поддержание нормальной массы тела.

Наиболее эффективной и безопасной терапевтиче­ской опцией в этом случае является модификация образа жизни: соблюдение диеты с ограничением животных жи­ров и легкоусвояемых углеводов в сочетании с увеличе­нием физической активности. Заслуживает внимания тот факт, что лицам с НАЖБП или высоким риском ее разви­тия следует уменьшить или вообще избегать употребления алкоголя [30].

Показателем эффективности терапии является снижение веса на 7-10% от исходного. Безопасным считается сниже­ние массы тела на <1 кг в неделю. В исследованиях было по­казано, что быстрое снижение веса, напротив, может приво­дить к ухудшению функции печени [31].

У пациентов с НАЖБП снижение массы тела ассоцииро­вано с улучшением сывороточных уровней инсулина, показа­телей функции печени и качества жизни [32].

Медикаментозная терапия

В основном медикаментозная терапия НАЖБП направле­на на коррекцию метаболических нарушений, уменьшение выраженности окислительного стресса и хронического вос­паления.

Для лечения жировой дегенерации печени в различное время предлагалось использовать: 1) омега-3, 6, 9 полинена­сыщенные жирные кислоты; 2) статины; 3) различные антиоксиданты (витамин Е); 4) инсулиносенситайзеры (метфор-мин и тиазолидиндионы); 5) препараты урсодезоксихолевой кислоты; 6) гепатопротекторы; 7) фитотерапию (препараты на основе расторопши); 8) глицирризиновую кислоту.

Однако "золотого стандарта" терапии НАЖБП не суще­ствует до сих пор. В связи с этим чрезвычайно актуален по­иск новых методов лечения НАЖБП в целом и у пациентов с СД2 в частности. Представляется перспективным приме­нение метаболической терапии НАЖБП с использованием таурина.

Таурин в терапии неалкогольной жировой болезни печени

Таурин (2-аминоэтансульфоновая кислота) был открыт в 1827 г. в качестве составляющей бычьей желчи. Это соединение обнаруживается во всех жизненно важных органах человека: мозге, сердце, почках и т.д. Недостаток таурина в свою очередь ассоциирован с развитием различных пато­логических процессов.

Таурин поступает с пищей и синтезируется в печени из метионина и цистеина [33]. В растительном мире таурин практически не встречается, исключение составляют крас­ные водоросли.

Восполнить дефицит таурина за счет изменения характе­ра питания практически невозможно. Все способы синтеза таурина из цистеина требуют участия коферментной формы витамина В6 [34].

Таурин оказывает целый ряд эффектов, потенциально способных приводить к улучшению структурного и функцио­нального состояния печени у пациентов с НАЖБП.

Во-первых, 2-аминоэтансульфоновая кислота облада­ет способностью уменьшать интенсивность окислительного стресса, перехватывая свободные радикалы (в том числе уменьшать перекисное окисление липидов) [35, 36].

Во-вторых, внутриклеточный таурин вступает во взаимо­действие с фосфолипидами клеточных мембран, изменяя их проницаемость. Иначе говоря, препарат способен улучшать фосфолипидный состав мембран печени [37].

В-третьих, таурин обладает гиполипидемическим действием, которое, по крайней мере отчасти, обуслов­лено усилением биотрансформации холестерина в желч­ные кислоты. Повышение образования желчных кислот в свою очередь ускоряет выведение холестерина из орга­низма [33].

В-четверых, таурин препятствует развитию фиброза пе­чени посредством подавления активации звездчатых клеток, продуцирующих коллаген, а также препятствуя его накопле­нию путем снижения уровней тканевого ингибитора метал-лопротеиназ-1 и коллагена IV типа [34].

Кроме всего перечисленного, препарат обладает дезинтоксикационным и сахароснижающим действием [40].

Гепатопротективное действие таурина было подтвержде­но в целом ряде экспериментальных и клинических иссле­дований.

В клеточной модели таурин статистически значимо уменьшал накопление триглицеридов и апоптотические процессы в гепатоцитах при инкубировании с пальмитатом. Кроме того, на фоне терапии препаратом уменьшал­ся стресс эндоплазматического ретикулума, снижались интенсивность перекисного окисления липидов и образо­вание активных форм кислорода в условиях липотоксичности [41].

В мышиных моделях препарат оказывал мощное защит­ное действие при острых и хронических повреждениях пече­ни, вызванных различными токсическими агентами (доксорубицином, ацетаминофеном) [43, 44].

У крыс с циррозом печени, индуцированным тиоацетамидом, таурин оказывал аналогичный эффект [45]. В составе комплексной антиоксидантной терапии препарат оказался эффективным и при поражениях печени, вызванных тетрахлорметаном [46, 47].

Любопытно, что у грызунов таурин уменьшал выражен­ность дегенеративных изменений печени, вызванных приемом этанола. По всей видимости этот эффект также был обусловлен влиянием на окислительный стресс, снижением выработки воспалительных и фиброгенных медиаторов [34].

Широко известно, что включение таурина в схему лече­ния пациентов с СД2 оказывает благотворное влияние на по­казатели основного метаболизма.

В частности, согласно данным Т.И. Северинова и соавт., добавление таурина к базисной терапии больных с СД2 уже спустя 3 мес после начала лечения приводило к статистиче­ски значимому улучшению параметров углеводного, липидного и пуринового обмена [40].

М.Е. Стаценко и соавт. доказали наличие гепатопротективного действия препарата в когорте пациентов с хрони­ческой сердечной недостаточностью и СД2. У пациентов, получавших таурин спустя 16 нед наблюдения, отмечался ряд достоверных изменений показателей функционального состояния печени(см. таблицу).

Было высказано предположение, что гепатопротективное действие таурина отчасти может быть обусловлено уменьшением тяжести хронической сердечной недостаточ­ности и улучшением центральной гемодинамики [42].

Улучшение параметров основного обмена в сочетании с гепатопротективным действием указывают на целесо­образность включения таурина в схему терапии НАЖБП при СД2 у коморбидных больных. Высокий профиль безопасно­сти препарата открывает широкие перспективы его исполь­зования в качестве метаболической терапии при сочетанной патологии.

ЛИТЕРАТУРА

1. Silaghi C.A., Silaghi H., Colosi H.A., Craciun A.E. et al. Prevalence and predictors of non-alcoholic fatty liver disease as defined by the fatty liver index in a type 2 diabetes population // Clujul Med. 2016. Vol. 89. N 1. P. 82-88.

2. Scorletti E., Calder P.C., Byrne C.D. Non-alcoholic fatty liver disease and cardiovascular risk: metabolic aspects and novel treatments // Endocrine. 2011. Vol. 40. P. 332-343.

3. Ивашкин В.Т., Драпкина О.М., Маев И.В., Трухманов А.С. и др. Рас­пространенность неалкогольной жировой болезни печени у пациентов у пациентов амбулаторно-поликлинической практики в Российской федерации: результаты исследования DIREG 2 // Рос. журн. гастроэн-терол., гепатол., колопроктол. 2015. № 6. С. 31-41.

4. Ozturk Z.A., Kadayifci A. Insulin sensitizers for the treatment of non-alcoholic fatty liver disease // World J. Hepatol. 2014 Apr 27. Vol. 6, N 4. P. 199-206.

5. Stefan N., Haring H.U. The metabolically benign and malignant fatty liver // Diabetes. 2011. Vol. 60. P. 2011-2017.

6. Trivedi I., Rinella M.E. NAFlD and cardiovascular disease: can the real association be determined? // Curr. Hepatol. Rep. 2014. Vol. 13. P. 130-141.

7. El-Serag H.B., Tran T., Everhart J.E. Diabetes increases the risk of chronic liver disease and hepatocellular carcinoma // Gastroenterology. 2004. Vol. 126, N 2. P. 460-468.

8. Karajamaki A.J., Bloigu R., Kauma H., Kesaniemi Y.A. et al. Non­alcoholic fatty liver disease with and without metabolic syndrome: Different long-term outcomes // Metabolism. 2016 Jul 1. pii: S0026-0495(16)30061-0. doi: 10.1016/j.metabol.2016.06.009.

9. Zelber-Sagi S., lotan R., Shibolet O., Webb M. et al. Non-alcoholic fatty liver disease independently predicts prediabetes during a 7-year prospective follow-up // liver Int. 2013 Oct. Vol. 33, N 9. P. 1406-1412. doi: 10.1111/liv.12200.

10. Younossi Z.M., Gramlich T., Matteoni C.A., Boparai N. et al. Nonalcoholic fatty liver disease in patients with type 2 diabetes // Clin. Gastroenterol. Hepatol. 2004. Vol. 2, N 3. P. 262-265.

11. Nakahara T., Hyogo H., Yoneda M., Sumida Y. et al.; Japan Study Group of Nonalcoholic Fatty liver Disease. Type 2 diabetes mellitus is associated with the fibrosis severity in patients with nonalcoholic fatty liver disease in a large retrospective cohort of Japanese patients // J. Gastroenterol. 2014 Nov. Vol. 49, N 11. P. 1477-1484. doi: 10.1007/ s00535-013-0911-1. Epub 2013 Nov 26.

12. Bhatt H.B., Smith R.J. Fatty liver disease in diabetes mellitus // Hepatobiliary Surg. Nutr. 2015 Apr. Vol. 4, N 2. P. 101-108.

13. Targher G., Bertolini l., Poli F., Rodella S. et al. Nonalcoholic fatty liver disease is independently associated with an increased incidence of cardiovascular events in type 2 diabetic patients // Diabetes Care. 2007 Aug. Vol. 30, N 8. P. 2119-2121.

14. Ekstedt M., Franzten l.E., Mathiesen U.l. et al. long-term follow up of patients with NAFlD and elevated liver enzymes // Hepatology. 2006. Vol. 44. P. 865-873.

15. Choudhury J., Sanyal A.J. Clinical aspects of fatty liver disease // Semin. liver Dis. 2004. Vol. 24. P. 349-362.

16. Day C.P. Non-alcoholic steatohepatitis (NASH): where are we now and where are we going? // Gut. 2002. Vol. 50. P. 585-588.

17. Chitturi S., Farrell G.C. Etiopathogenesis of nonalcoholic steatohepatitis // Semin. liver Dis. 2001. Vol. 21. P. 27-41.

18. Pardina E., Ferrer R., Rossell J., Baena-Fustegueras J.A. et al. Diabetic and dyslipidaemic morbidly obese exhibit more liver alterations compared with healthy morbidly obese // BBA Clin. 2016 Jun. Vol. 5. P. 54-65.

19. Wilfred de Alwis N.M., Day C.P. Genetics of alcoholic liver disease and nonalcoholic fatty liver disease // Semin. liver Dis. 2007. Vol. 27. P. 44-54.

20. Goh G.B., Pagadala M.R., Dasarathy J., Unalp-Arida A. et al. Clinical spectrum of non-alcoholic fatty liver disease in diabetic and non-diabetic patients // BBA Clin. 2015 Jun. Vol. 3. P. 141-145.

21. Ratziu V., Giral P., Charlotte F., Bruckert E. et al. liver fibrosis in overweight patients // Gastroenterology. 2000. Vol. 118. P. 1117-1123.

22. Anty R., Iannelli A., Patouraux S., Bonnafous S. et al. A new composite model including metabolic syndrome, alanine aminotransferase and cytokeratin-18 for the diagnosis of non-alcoholic steatohepatitis in morbidly obese patients // Aliment. Pharmacol. Ther. 2010. Vol. 32. P. 1315-1322.

23. Bedogni G., Bellentani S., Miglioli l., Masutti F. et al. The Fatty liver Index: a simple and accurate predictor of hepatic steatosis in the general population // BMC Gastroenterol. 2006 Nov 2. Vol. 6. P. 33.

24. Angulo P., Hui J.M., Marchesini G., Bugianesi E. et al. The NAFlD fibrosis score: a noninvasive system that identifies liver fibrosis in patients with NAFlD // Hepatology. 2007 Apr. Vol. 45, N 4. P. 846-854.

25. luyckx F.H., lefebvre P.J., Scheen A.J. Non-alcoholic steatohepatitis: association with obesity and insulin resistance, and influence of weight loss // Diabetes Metab. 2000. Vol. 26. P. 98-106.

26. Asplund-Carlson A., Hamsten A., Wiman B., Carlson l.A. Relation­ship between plasma plasminogen activator inhibitor-1 activity and VlDl triglyceride concentration, insulin levels and insulin sensitivity: studies in randomly selected normo- and hypertriglyceridaemic men // Diabetologia. 1993. Vol. 36. P. 817-825.

27. Российское общество по изучению печени. Диагностика и ле­чение неалкогольной жировой болезни печени : методические реко­мендации для врачей / под ред. В.Т. Ивашкина. М., 2015.

28. Комшилова К.А., Трошина Е.А. Ожирение и неалкогольная жи­ровая болезнь печени: метаболические риски и их коррекция // Ожи­рение и метаболизм. 2015. Т. 12, № 2. С. 35-39.

29. Permutt Z., le T.A., Peterson M.R., Seki E. et al. Correlation between liver histology and novel magnetic resonance imaging in adult patients with non-alcoholic fatty liver disease - MRI accurately quantifies hepatic steatosis in NAFlD // Aliment. Pharmacol. Ther. 2012. Vol. 36. P. 22.

30. Ekstedt M., Franzen l.E., Holmqvist M. et al. Alcohol consumption is associated with progression of hepatic fibrosis in non-alcoholic fatty liver disease // Scand. J. Gastroenterol. 2009. Vol. 44. P. 366-374.

31. Andersen T., Gluud C., Franzmann M.B. et al. Hepatic effects of dietary weight loss in morbidly obese subjects // J. Hepatol. 1991. Vol. 12. P. 224-229.

32. Hickman I.J., Jonsson J.R., Prins J.B. et al. Modest weight loss and physical activity in overweight patients with chronic liver disease results in sustained improvements in alanine aminotransferase, fasting insulin, and quality of life // Gut. 2004. Vol. 53. P. 413-419.

33. Yanagita T., Han S.Y, Hu Y., Nagao K. et al. Taurine reduces the secretion of apolipoprotein B100 and lipids in HepG2 cells // lipids Health Dis. 2008. Vol. 7. P. 38.

34. Devi S.l., Viswanathan P., Anuradha C.V. Regression of liver fibrosis by taurine in rats fed alcohol: effects on collagen accumulation, selected cytokines and stellate cell activation // Eur. J. Pharmacol. 2010. Vol. 647, N 1-3. P. 161-170.

35. Резван В.В., Васильева И.С. Роль метаболической терапии в со­временной кардиологии // Кардиология. 2016. № 5. С. 45-49.

36. Mas M.R., Comert B., Oncu K., Vural S.A. et al. The effect of taurine treatment on oxidative stress in experimental liver fibrosis // Hepatol. Res. 2004. Vol. 28, N 4. P. 207-215.

37. McCarty M.F. Complementary vascular protective actions of magne­sium and taurine: a rationale for magnesium taurate // Med. Hypotheses. 1996. Vol. 46. P. 89-100.

38. Ито Т., Шаффер С.У., Азума Ю. Целесообразность применения таурина при сахарном диабете и его осложнениях // Эндокринология: новости, мнения, обучение. 2013. № 1. С. 99-110.

39. Аметов А.С., Доскина Е.В. Новые возможности лечения паци­ента с сахарным диабетом и сердечной недостаточностью. Обобщенный российский опыт // Мед. совет. 2016. № 3. С. 58-65.

40. Северина Т.И., Попкова Е.Н., Трельская Н.Ю., Емельянов В.В. Клиническая и метаболическая эффективность препарата Дибикор у больных сахарным диабетом 2 типа // Фарматека. 2011. № 5. С. 126­129.

41. Gentile C.l., Nivala A.M., Gonzales J.C. et al. Experimental evidence for therapeutic potential of taurine in the treatment of nonalcoholic fatty liver disease // Am. J. Physiol. Regul. Integr. Comp. Physiol. 2011. Vol. 301, N 6. P. R1710-R1722.

42. Стаценко М.Е., Туркина С.В., Шилина Н.Н. Поражение печени у больных с хронической сердечной недостаточностью ишемического генеза и сахарным диабетом 2 типа - коварный тандем: возможности дополнительной органопротективной терапии // Consilium Medicum. 2016. № 5. С. 8-14.

43. Nagai K., Fukuno S., Oda A., Konishi H. Protective effects of taurine on doxorubicin-induced acute hepatotoxicity through suppression of oxidative stress and apoptotic responses // Anticancer Drugs. 2016 Jan. Vol. 27, N 1. P. 17-23.

44. Heidari R., Jamshidzadeh A. et al. Effect of taurine on chronic and acute liver injury: focus on blood and brain ammonia // Toxicol. Rep. 2016 Apr 13.

45. Balkan J., Doru-Abbasolu S., Kanbali O. et al. Taurine has a protective effect against thioacetamide-induced liver cirrhosis by decreasing oxidative stress // Hum. Exp. Toxicol. 2001. Vol. 20. P. 251-254.

46. Abdel-Moneim A.M. et al. Radical-scavenging, anti-inflammatory/ anti-fibrotic and hepatoprotective actions of taurine and silymarin against CCl4 induced rat liver damage // PloS One. 2015 Dec 11. doi:10.1371/journal.pone.0144509.

47. Miyazaki T., Karube M., Matsuzaki Y., Ikegami T. et al. Taurine inhibits oxidative damage and prevents fibrosis in carbon tetrachloride-induced hepatic fibrosis // J. Hepatol. 2005 Jul. Vol. 43, N 1. P. 117­125.

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
Александр Сергеевич Аметов
Заслуженный деятель науки РФ, доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой эндокринологии, заведующий сетевой кафедрой ЮНЕСКО по теме "Биоэтика сахарного диабета как глобальная проблема" ФГБОУ ДПО РМАНПО Минздрава России (Москва)"
Вскрытие

Журналы «ГЭОТАР-Медиа»